В Крыму презентовали сборник философской прозы и поэзии памяти Дарьи Дугиной «Русская мысль живет…». В него вошли интервью, статьи, эссе, рассказы и стихи. Предисловие к изданию написали глава Крыма Сергей Аксёнов и председатель Госсовета Крыма Владимир Константинов. Автор одного из эссе, главный редактор Межнационального информационного ресурса МИР-инфо Одиссей Пипия пообщался с доктором философских наук, доцентом кафедры истории и философии КФУ, инициатором идеи издания сборника Олегом Шевченко.
— Для начала познакомимся. Какое место Крым занимает в вашем представлении о мире?
— Я убеждённый крымоцентрист. Я родился в Крыму, здесь родились мои родители, с Крымом связаны жизни моих дедушек и бабушек, в Крыму родились и некоторые представители фамилии с приставкой «пра» — и прапрабабушка, и прапрадедушка.
Например, мой прапрадедушка умер в царской тюрьме Симферополя, отбывая срок за социалистические идеи, другой прадедушка воевал на Крымском фронте во время Гражданской войны, ещё один сражался за Перекоп в 1941 году, дедушка был малолетним узником фашистского концлагеря вблизи Симферополя «Совхоз Красный» и так далее, и так далее. Поэтому Крым для меня центр мира, наверное, некое сакральное место, где сходятся все меридианы планеты и вне которого я не могу мыслить своего личного, персонального бытия. Поэтому, когда меня спрашивают кто ты: русский, украинец, хомосоветикус, я отвечаю: крымчанин. Иногда поясняя: крымский славянин.
— Русская идея и Русская мечта, которые вы провозглашаете в своём проекте, посвящённом Дарье Дугиной. Важны ли эти понятия для обычного жителя России или это просто категории, которыми оперируют социальные философы?
— Если настоящий философ оперирует настоящей категорией, то она, категория, есть самая главное, что только может быть в жизни любого человека. Например, возьмём категорию «Смерть», стоит ли говорить о её значении для «обычного» жителя? Или, скажем категория «Смысл жизни», или категории «Правда», «Справедливость». А если категория не пронзает разум, сердце и душу «обычного» человека, не заставляет его передёрнуться от невыносимости открывающейся истины, то это и не категория вовсе, а тот, кто ее заявил — кто угодно, но не философ. Русская идея — это то, без чего нет русского. Совсем нет. Есть человек, может даже славянин по гаплогруппе, гражданин России по паспорту, говорящий на русском языке, но не русский. Если тебя, якобы русского, не объединяет с другим якобы русским нечто единое, например, одинаковое понимание добра и зла, правды и кривды, чести и бесчестия то, значит, кто-то из вас не русский или вы оба к русским не имеете никакого отношения. Даже если вас объединяет бизнес-интерес или общая жажда наживы. Вы – не русские, чтобы вы о себе ни воображали или как бы громко ни ораторствовали на митингах. Русская идея это не записанное в конституции, не имеющее законодательной силы внутреннее, ясное, ощущения целостности, соборности разных людей как единого организма. Причем не имеет значения цвет кожи, финансовый достаток или уровень владения русским языком. А Русская мечта и того круче. Это смысл смерти. То есть, то, ради осуществления чего ты готов умереть. Это мерцание будущего, тоска по правильному будущему, ради которого ты готов принести жертвы вплоть до своей жизни. Нет идеи, нет мечты – нет русских, а значит, и нет России. Государство может быть, а вот Русского мира без идеи и мечты быть не может. Впрочем, это верно и в отношении любой нации или культуры: шумерской, французской, американской, китайской…
И то, что мы так много спорим о русской мечте и русской идее, означает, что у нас большие проблемы. Мы теряем единство. Но мы ощущаем эту потерю, она нам не нравится, и мы спорим, ругаемся, находим единомышленников, делая всё, чтобы не исчезнуть как русская реальность из современного клипового мира интернет-мировоззрения. Мы всё еще здоровое общество и нация, раз болезнь нами видна, и мы готовы бороться с ней.
— Вы были инициатором проекта издания книги памяти Дарьи Дугиной. Её отец, Александр Дугин, слывёт «маргиналом» философской мысли, который продвигает идею разделения планеты на два вида цивилизации – Евразийскую и Атлантическую, сухопутную и морскую. Актуальна ли эта идея сегодня?
— На самом деле с Александром Дугиным всё более сложно, чем вы сейчас обозначили. Для академической, университетской философии он действительно маргинал, но при этом уровень его владения современной западной философией, социологией и политологией — один из самых значительных в нашем философском бомонде. Будучи маргиналом казённой философии, он один из самых читаемых русских философов в нашем отечестве (тираж его философских книг – феноменален для современной России) и один из самых узнаваемых русских философов на Западе. У него непростые отношения с язычеством и православием, он отличается очень резкими и не всегда корректными заявлениями, связанными с той или иной политической доктриной, но при этом он филигранен в игре канатоходца: чуть-чуть в шажок в сторону — и он рухнет в яму экстремизма, чуть-чуть не сохранит равновесие — и уже может быть признан идеологом тоталитаризма. Дугин, как мне представляется это игрок, танцующий на краю времени, тореадор, провоцирующий унылую респектабельную мертвечину современного философского дискурса.
Что касается идеи битвы Левиафана (морское чудовище Атлантистской цивилизации) и Бегемота (земной монстр цивилизаций суши) – то он не автор идеи. Просто очень талантливо и ярко популяризирует идеи геополитики ещё конца XIX века. Повторюсь, он очень начитанный, крайне эрудированный и прекрасно осведомленный в зарубежных социально-гуманитарных науках учёный. Любую идею он обосновывает интереснейшей цепочкой преемственности, уводящей порой еще в античность.
Что касается меня, то я соглашаюсь в этом аспекте с Дугиным и вижу многочисленные практические подтверждения реальности попытки атлантической анаконды задушить цивилизации суши: русскую, китайскую, иранскую и индийскую. Анаконда подмяла, а вернее проглотила и активно переваривает Европу, продвигая свою пасть от Атлантики к Прибалтике и Украине. Анаконда вонзила клыки в Израиль, попыталась удушить Ирак. Но отрыгнула Афганистан и подавилась Сирией. Она вздулась и пытается поглотить Магриб, но силёнок не хватает. Не прекращает попыток загипнотизировать Индию, окончательно превратить в политический мусор Японию и сжать Китай на континенте, захватив все ключевые острова, блокирующие выход этому государству в Тихий океан. Несколько раз анаконда получала сильные оплеухи от цивилизации суши: ее вышвырнули из Ирана, наши войска на Украине остановили натиск в глубь континента машины атлантического альянса, поставили под угрозу целостность головы анаконды на Тайване.
— Мы видим очередную атаку Запада на Россию. Что нас спасёт, что нужно сделать для того, чтобы Русская цивилизация сохранилась?
— По-моему, это вопросы, ответ на которые должен дать Генеральный штаб и Верховный главнокомандующий РФ. Или вы не о военной составляющей вопроса, а о мировоззренческой? Так надо понять, что за атака идёт. Прежде всего идет атака на то, чтобы мы не смогли правильно увидеть добро и зло. Ведь, считая, что «у каждого своё понимание добра», нам можно, извините за натурализм, втюхать любую мерзость. Мы тогда станем очень податливыми для любой ситуативной пропаганды. И атака идёт многоуровневая и системная. Вот простой пример. Кощей бессмертный, кто он? Еще лет 40-50 назад мы бы сказали, что он мерзость, он живой тошнотворный труп, апофеоз зла. А кто ему противостоит, ну разумеется Богатырь — сильный, добрый, милосердный. А теперь? Молодёжь, насмотревшись блокбастеров, уверена, что Кощей Бессмертный — хороший парень, просто «жизнь такая», а богатырь это либо дурак, либо трус, либо отъявленный мерзавец и подкаблучник. Или вот, недавний новый образец киношедевра «Баба Яга спасает мир». Она, оказывется, не гнилая, чудовищная старуха, пожирающая людей и находящаяся в сексуальных отношениях с нечистью, а вполне себе защитница человечества. А ведь это сказки – сюжеты с поляризацией добра и зла. И эти полюсы у нас кото-то очень методично стирает: яркие фильмы, талантливые компьютерные игры, энергичные музыкальные композиции, поток бесконечных книг-фэнтези и тому подобное.
Мы дошли до того же состояния, которое прочувствовал великий русский философ XIX века Владимир Соловьев, заявив, что наступило время, когда пора оправдывать добро. Его не послушали. Молодёжь посмеялась и над добром, и над злом, и как результат — 18 миллионов погибших в Гражданскую войну и клиническая смерть русского мира, которая, слава Богу, не стала окончательной.
Нам нужно чётко сказать: что есть хорошо и что есть плохо, что есть добро и что есть зло, что для нас честь, а что бесчестие, что есть правда, а что есть кривда. Очень простые вопросы, от которых нас популярная культура всячески уводит и не дает на них сосредоточиться.
— Вы описывали революцию 1917 года как прорыв в научных открытиях, в жизни человека, как изменения жизни общества в философских категориях. По-вашему, сейчас в России происходит нечто подобное?
— Да, действительно, 1917 год поставив под угрозу само бытие русского мира, унеся миллионы жизней, заставил народ энергично сопротивляться смерти. Произошёл окровавленный, весь в гнойниках, с полубезумными фантазиями рывок, выводяший русских подальше от пропасти небытия. Была сформулирована идея и мечта, объединившая выживших и охватившая нешуточным энтузиазмом молодёжь. Во-первых, это был порыв создать справедливое общество в масштабах всей планеты. Общество без богатых и бедных, без жирующих капиталистов и умирающих от голода детей. Под эту идею создавались научные открытия, осуществлялись колоссальные инженерные решения, проводились социальные эксперименты невиданного охвата, перестраивалось образование, искусство… да почти все. Во-вторых, из запыленных архивов русской интеллектуальной философии была вытащена идея русского космизма, согласно которой наша планета лишь пылинка в Космсе, и задача человека — превратить Солнечную систему в свою квартиру, а Галактику в свой дом. Под эту мечту создавались шедевры кинематографа, литературы… Эта мечта вывела нищую, обескровленную Великой Гражданской и Великой Отечественными войнами страну в Космос. Впервые именно для нас Космос стал полем приложения силы: полёт спутника, выход человека в открытый космос, дистанционно управляемые роботизированные аппараты на Луне и Венере, орбитальные космические станции.
Есть ли у нас сейчас нечто подобное? Нет. О Космосе мы как-то и забыли. Мечта об обществе без бедных и богатых вызывает у разных слоев народа издевательский смех. Угас энтузиазм. Мы разрушили свои старые мечты полностью, а рывок в сторону новой мечты не сделали. Быстрый рывок, стремительный, как в 1917 году. Почему? Тут всё просто.
Во-первых, народ ещё не почувствовал, что еще шаг — и его не будет. А, значит, такого рывка как в 1917-1945 годах мы можем не ожидать.
Во-вторых, нет огня жертвенности в сердцах молодёжи, нет идеала, ради которого они готовы положить свою жизнь. Ну не за стопку же долларов или новую квартиру приносить такие жертвы? Нет словесного обрамления мечты. Кто хочет и умеет мечтать – зачитываются фантастикой о попаданцах: как бы попасть в тело галактического императора и завести космический гарем. На фоне тонн таких книг отдельные попытки мыслящих фантастов предложить что-то молодежи просто тонут в груде книжного мусора.
В-третьих, наше философское сообщество в общей своей массе довольно безразлично к выработке русской мечты. Старые русские философы предлагали идеи абсолютного Добра на Земле (Владимир Соловьев), Социальную справедливость в масштабах планеты (Владимир Ленин), Ноосферную концепцию разума как геологической силы (Владимир Вернадский), Космос как настоящий дом Человека (Николай Федоров, Константин Циолковский, Иван Ефремов). Причём, писали ярко, убеждённо. Дух захватывает от их призывов, а душа рвётся к великому свершению. Сейчас у нас философская пустошь, где слышится невнятное бормотание о «чистой философии без политики», заунывные речитативы о том, что и когда говорил Френсис Бэкон или Георг Гегель, многозначные, полные пафоса слова о духовности или вовсе заумные хитросплетения философских кружев, где главное говорить непонятными словами преимущественно из английской или французской философии, а участники получают удовольствие просто от сложности узора, наплевав на то, поймет ли их молодой парень или девушка хотящие узнать от аксакалов философии в чём смысл жизни и смерти.
Как говорят мои друзья из Донбасса: СВО в философию ещё не пришло, её туда не пускают, но она прейдёт и без приглашения, вопреки брезгливым дворецким. Дорогу осилит идущий: «Кто если не мы?», «Где русские там победа». Впрочем, я не сторонник тотальных мер, которые требуют нынешние правые русские ораторы, в том числе Александр Дугин. Мер, которые могут и воплотить в нашей жизни события 1917 и 1939 года. Я уверен, что настоящая мысль найдет себе дорогу, просочившись сквозь любую плотину. Я смотрю с надеждой на студентов, которым предстоит строить новую русскую философию, формулировать Русскую идею, озвучивать Русскую мечту и обустраивать Русский мир.
