Лемара Селендили – пожалуй, самый титулованный и авторитетный знаток и исследователь крымскотатарского языка в мире. Доктор филологических наук, профессор кафедры крымскотатарской филологии Института филологии КФУ им. В.И. Вернадского, секретарь Совета крымских татар при главе Республики Крым. Накануне Международного дня родного языка главный редактор МИР-инфо Одиссей Пипия поговорил с ней о том, как язык влияет на жизнь человека и какой вклад он может внести в укрепление межнациональных отношений.
— Вы – последовательный сторонник развития крымскотатарского языка. Но ведь крымские татары прекрасно знают русский, для чего им учить язык, на котором можно говорить разве что со своими соседями? Которые, повторюсь, знают русский.
— Послушала ваш вопрос и вспомнила строки из стихотворения Расула Гамзатова «Родной язык»:
И, смутно слыша звук родимой речи,
Я оживал, и наступил тот миг,
Когда я понял, что меня излечит
Не врач, не знахарь, а родной язык.
Кого-то исцеляет от болезней
Другой язык, но мне на нём не петь,
И если завтра мой язык исчезнет,
То я готов сегодня умереть.
Я за него всегда душой болею,
Пусть говорят, что беден мой язык,
Пусть не звучит с трибуны ассамблеи,
Но, мне родной, он для меня велик.
Крымскотатарский — это язык моих предков, моей семьи, моей матери. Он мне дался нелегко и стал смыслом моей жизни.
Крымскотатарский язык — один из трёх государственных языков в Республике Крым. Кстати, его преподавали XVIII веке в Сорбонне. А знаете почему? В отличие от других тюркских языков, крымскотатарский имеет одну особенность. Это не просто огузский язык, как азербайджанский и турецкий. Это не кыпчакский язык, как киргизский и узбекский. Он – огузско-кыпчакский, который понимают все тюрки мира. Поэтому, зная крымскотатарский, мы можем общаться с ними со всеми. Да, мне, тюркологу, поначалу сложно было понимать только шорцев, чувашей, якутов, но когда начинаешь вчитываться в их тексты, понимать их фонетические закономерности, то и здесь начинаешь ориентироваться. Компасом является крымскотатарский язык. Когда я приезжаю в Турцию, я не утруждаю себя переходить на турецкий, там прекрасно понимают мой крымскотатарский. Наш язык вполне можно использовать как среднетюркский язык, его поймут 180 миллионов тюрков всего мира.
После репрессий мы постоянно боремся за языковые права. Референдум 2014 года, в котором я тоже участвовала, де-юре дал нам такие же языковые права, как и у всех народов РФ, но они-то привыкли к ним, мало ощущают их значимость, а мы ещё не научились ими пользоваться в полной мере. Главное, что в 10-й статье конституции Крыма за крымскотатарским закреплен статус государственного языка республики, родной язык и литература — обязательный предмет учебного плана, надо только написать заявление и определиться с выбором этого родного.
— Вы сейчас говорите с точки зрения учёного. Для вас действительно открываются большие возможности в мире академической науки. Но что эти изменения дают бытовым носителям языка?
— Государственный статус языка даёт ему огромные возможности, влияет на самоопределение и самосознание его носителей. Он проникает во все сферы коммуникации. Язык начинает развиваться вместе с теми, кто его знает, и теми, кто им пользуется. Есть понятие эмоциональной сферы. Зашёл человек в автобус – а там объявление на крымскотатарском языке. И он понимает, что является частью этого общества, он интегрирован в него, он — вместе с теми, кто сейчас рядом с ним, они – одно целое. Ведь язык – это не только средство общения, но и инструмент социальной, психологической адаптации, профессиональной реализации и многих других аспектов современной жизни. Это универсальный инструмент, сглаживающий острые углы и гармонизирующий добрососедские отношения. Знание языков делает круг знакомых и друзей шире.
Давайте посмотрим на языковой вопрос с другой стороны, копнем глубже: Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин реабилитировал крымских татар наряду с другими репрессированными народами. Чтобы простому человеку в полной мере оценить важность этого шага, он должен почувствовать искренность и заботу государства на примере своей семьи, своих знакомых. Если он чувствует себя частью одного большого общества, он никогда не захочет это общество разрушать. Он будет его хранителем и созидателем. Аспект лингвокультурной реабилитации крымскотатарского народа заслуживает пристального внимания российской общественности. Особенно в условиях нового Крыма, когда крымскотатарский народ должен стать государствообразующим звеном нашей Республики. Не стоит забывать, что как государство относится к языку народа, так оно относится к народу в целом. Язык – это душа народа.
— Десять лет назад вы были заместителем министра образования Крыма. И тогда преподавателей факультета крымскотатарской и восточной филологии в вашем вузе сокращали. Почему?
— На факультетах и на кафедрах крымскотатарского языка и крымскотатарской литературы всегда работали и работают оригинальные специалисты, которым не было замены, они были и есть в единственном экземпляре. Когда их сокращали, то резали нашу филологию, можно сказать, по сердцу. Зачем сокращали? С одной стороны, тогда, при Украине, было общее внутривузовское ранжирование сотрудников, и преподаватели, которые поднимали свои академические темы с нуля, не всегда имели результаты, не могли иметь публикации и отставали, тянули назад весь факультет. Нам за это сокращали ставки. Хотя у нас были грамотные специалисты, энтузиасты, которые по крупицам воссоздавали всю нашу языковую науку и культуру. Но в общей научной системе некоторые из нас тогда оказались «балластом». Вообще нас всегда пытаются представить балластом, несмотря на то, что всё, что мы делаем соответствует требованиям современной науки, нам некогда топтаться на месте. С другой стороны, днём преподавать, ночью заниматься наукой, в выходные строиться — тогда было физически очень сложно, особенно при минимальном финансировании или, что чаще было и бывает, при полном его отсутствии. Мы же не только работали, но и пытались обустроиться, у многих не было жилья. И сейчас оптимизация забирает у нас лучшие кадры. И никто не задумывается о том, что наш язык почти 50 лет был под запретом, не изучался не только в школах, но и не являлся объектом глубоких научных исследований. Нас единицы во всём мире, и количество исследованных тем можно пересчитать по пальцам. С 1993 года в нашем университете работала научно-исследовательская лаборатория (3,5 ставки!), потом ее переименовали в Научно-исследовательский Центр им. Бекира Чобан-Заде, а в 2012 году с посылом «денег нет» вообще закрыли. Мы успешно реализовали более 30 научных проектов. В 2013 году нам пообещали открыть в Крыму научно-исследовательский институт. Он решил бы очень много проблем языка, литературы и методики преподавания крымскотатарских филологических дисциплин. Однако 2014 году сменились жизненные реалии, и тема создания научно-исследовательского института пока что ушла из фокуса властей. Но для меня она по-прежнему остаётся приоритетной.
В Крыму до депортации крымских татар был научно-исследовательский институт им. А.С. Пушкина. Во всех республиках Российской Федерации и сейчас есть подобные институты, например, в Татарстане Институт языка, литературы и истории им. Галимджана Ибрагимова АН РТ или Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра Российской академии наук. В каждом регионе России есть научно-исследовательские центры РАН либо самостоятельные научно-исследовательские институты, которые изучают национальные языки, литературы и методику их преподавания. Практически в каждом российском регионе есть такие структуры, а у нас нет. Я являюсь членом Всероссийского комитета тюркологов, раз в год мы собираемся на совещание, где традиционно отчитываются представители научных центров, научных институтов и я единственная участвую в них лишь на том основании, что я специалист по крымскотатарскому языку, а не потому что я официальный представитель научного подразделения РАН.
— Что, по-вашему, нужно сделать для того, чтобы крымскотатарский язык стал полноправной частью российской лингвистической среды?
— Считаю, что нужно принять закон «О функционировании государственных языков Республики Крым». Язык надо изучать в школе и детском саду. Надо создавать крымскотатарскоязычную языковую среду, среду погружения и говорить/писать на нём в разных коммуникативных сферах. В поддержку этому закону Республики Крым должна быть разработана и финансово обеспечена «Программа возрождения, сохранения и развития крымскотатарского языка как государственного». И тогда, чтобы реализовывать эту программу, проявится потребность в её исполнителях. Они найдутся, так же как, например, в Татарстане, где подобная программа (Государственная программа Республики Татарстан «Сохранение, изучение и развитие государственных языков Республики Татарстан и других языков в Республике Татарстан на 2014-2022 годы») успешно реализуется. Там сотни учёных, специализирующихся на литературе, истории, филологии и лингвистике своего народа, успешно защищают научные труды на международном уровне, создают и издают словари, книги, учебники. Мы ничего не придумываем. Мы просто хотим использовать тот опыт, который уже зарекомендовал себя в юридическом поле России. Язык надо изучать в научном плане.
— Вы говорили, что ваша мечта — создать крымскотатарскоязычную программу-переводчик. Почему до сих пор ни в Гугле, ни в Яндексе крымскотатарского языка нет?
— Мы начали этот проект в 2010 году, но финансирование быстро прекратилось. Мы успели создать программную оболочку для русско-крымскотатарского электронного словаря и получить патент на демоверсию словаря лингвистических соответствий. В переводчике важно наполнение внутренних словарей. Нужно «учить» программу находить в этих разных языках аналоги, эквиваленты, сопоставления, определять контекст, чтобы перевод был живым, а не механическим. Это огромный объём работы в фундаментальном научном плане, а денег на неё у нас нет. Есть у нас и демоверсия словаря диалектов, но и этот проект пока что не нашёл финансирования. Во всех республиках есть гранты на исследование языков и литератур этих регионов и только Крым в этом плане пока молчит. В интернете много электронных словарей, но это по сути один и тот же словарь С.М. Усеинова, облечённый во множество различных оболочек, чаще всего не собственной разработки: готовый словарь одного автора заливают в готовую оболочку другого автора, тем самым посягая на авторское право создателей. Академические словари должны создавать академические коллективы, есть правила и принципы лексикографической работы.
— Среди других ваших достижений – работа, за которую вы получили Государственную премию Президента Украины для молодых ученых. Расскажите о ней.
— С ней получилась интересная история. У меня был цикл публикаций по синтаксису крымскотатарского языка, по правилам конкурса я подготовила работу на 150 страниц по вышеуказанному направлению, которую рецензировали представители 20 стран и рекомендовали меня. Но об этой работе узнал только узкий академический круг, хотя я – единственный лауреат этой премии в Крыму. Когда я приехала после награждения, крымскотатарские СМИ взяли у меня интервью. Дело в том, что Меджлис* запретил прессе писать об этом, потому что не давал своего разрешения на моё участие в этом большом конкурсе. А я и не знала, что учёные должны брать разрешения у Меджлиса на участие в научных конкурсах.
— Вы — председатель комитета по образованию, науке и молодёжной политике Совета крымских татар при главе Республики Крым. Для чего создан совет и какие у него задачи?
— У нас много задач и достаточно широкий круг полномочий. Люди обращаются к нам по самым разным вопросам. В первую очередь — по реализации права на изучение в школах родного крымскотатарского языка и литературы. Здесь был некий «украинский шлейф», который создавал препятствия. Крымскотатарский проходил по разряду дополнительного образования, факультатива, для изучения которого необходимо было собирать группу в 7-8 человек. Не везде её можно было собрать, и желающие не могли реализовать это право. В 2018-2020гг. мы часто бились в закрытую дверь. Однако на помощь нашему Совету пришла прокуратура. К нам обратился житель Симферополя, он хотел, чтобы его дочь изучала родной крымскотатарский язык и литературу как предмет. Сначала в школе им по инерции отказали, мол одну ученицу никто учить языку не будет, но прокуратура г. Симферополя дала определение, обозначила сроки и обязала школу предоставить ребенку эту услугу. Россия вообще удивительная страна. Здесь было немало подобных прецедентов, например, одного ученика-старшеклассника учит вся школа.
Но, как я и говорила, у Совета есть и другие задачи. Мы мониторим ситуацию в Крыму целиком, анализируем обеспечение мер поддержки представителям всех реабилитированных народов. И помогаем не только крымским татарам. Например, был такой случай: русская женщина уехала на Украину к своим родственникам, продав здесь жильё. С ней там плохо обошлись и выгнали на улицу, она осталась без жилья, без документов и без денег, скиталась. Чудом вернулась в Крым, жила в селе Украинка в шалаше. К нам обратились её знакомые. Мы помогли ей восстановить паспорт, оформить прописку, определить её в дом престарелых. Примеров много. Помогаем и беженцам из Украины, находим им временное жильё, предоставляем продуктовые пайки, даём юридические консультации. Во всём этом нам, в свою очередь, в каждом конкретном случае помогает Духовное управление мусульман Крыма и Севастополя, неравнодушные предприниматели, простые люди.
В общем, выполняем главное поручение Председателя Совета крымских татар при Главе Республики Крым-Главы Республики Крым Сергея Валерьевича Аксёнова: все, кто к нам обратился, должны уходить с улыбками и решёнными вопросами. Некоторые вопросы решить сложно. Например, процесс восстановления в квартирную очередь, запрос/ подтверждение трудового стажа, оформление земельных участков, получение гражданства занимают не дни, а месяцы, даже годы, но мы не бросаем людей на полпути, идём с ними до конца. Фактически Совет стал органом, координирующим возможности законодательной и исполнительной власти. Собираем депутатов и чиновников со всего Крыма. Иногда на заседаниях в нашем офисе собирается до тридцати человек, все вместе мы обсуждаем проблемы обратившихся к нам крымчан.
Развиваем и культурную жизнь полуострова. Инициируем национальные праздники и проводим их в связке с Государственным комитетом по делам межнациональных отношений, ДУМ Крыма и Севастополя. Например, День крымскотатарского флага, в котором уже сейчас с удовольствием принимают участие представители других народов Крыма. Памятник Амет-Хану Султану – тоже наша инициатива.
— Личный вопрос. Лемара Сергеевна, у вас абсолютно славянская внешность и русское отчество. Расскажите о своих родителях.
— Мне ещё со школы задавали вопрос: Лемара, как у крымской татарки может быть русская мама и папа Сергей Иванович? А вот так. Мой папа Федосов Сергей Иванович – крымский татарин, родом из села Никита Крымской АССР. Родители моего папы — кубанский казак (на фото) и ялтинская крымская татарка из родов Сарыбаш (светловолосые) и Карабаш (темноволосые). Папу воспитал отчим крымский татарин. А вот «славянский тип», как вы говорите, он, конечно, от крымскотатарской мамы. Она евпаторийская крымская татарка, чьи папа и мама были русоволосыми. У деда были голубые глаза. Да и у моей бабушки по папе многие родственники тоже русоволосые и белокожие. И мои дети, внучка… Слава Аллаху, он сотворил нас, крымских татар, такими разными.
